Регулярное временное одиночество невероятно заряжает. Правда, отыскать себя настоящую с каждым разом (т.е. с каждым таким уединением) становится все сложнее из-за напластывающихся слоев общения, неизбежного в современной жизни с соцсетями, да и без них - все равно же выходишь в люди. Вот вышла сегодня - даже неожиданно для себя выступила в университете на конференции, даже зажгла по ощущениям. Но потом пришла домой и упала спать - отвыкаешь от таких энергетических всплесков. И, конечно, чем меньше ешь, тем лучше думается. Но когда работаешь не размеренные сидячие работы не есть - не восстанавливать силы - просто невозможно, сдохнешь. Эх, учиться и учиться еще...

Я только сейчас поняла, что не исправленная редактором в моей статье про Эстерхази в "Истории венгерской литературы" дата его рождения (там вместо апреля почему-то выскочил июль) - на самом деле, дата его смерти.То есть я в позапрошлом году машинально впечатала 14 июля...

Удачно сходила на концерт фестиваля камерной музыки. Соединение последователя Бартока Вереша с Шуманом и Перселла с Шостаковичем лишний раз убедило меня, что если на музыку ХХ века надо настраиваться, т.е. быть как минимум прозрачной для ее прослушивания (я в этот раз была - когда я во временном одиночестве, все воспринимается четче, качественней), а на "старичков" настраиваться не надо - эта музыка входит как нож в масло. Шумана сыграли просто бесподобно, точно до невероятности. Публика тоже отличная - это тебе не Мариинка, где обязательно у кого-нибудь зазвонит мобильник или пакет зашуршит. Тут если человек закашлялся, он просто выйдет из зала и не будет настойчиво разбавлять музыку ритмичными кхляниями. А вот к исполнению Перселла (вокальной части) у меня возникли вопросы. Когда сам его попел и сто тысяч раз прослушал, начинаешь привередничать. Мне показалось, что Анна Рейнхолд слишком давит, особенно в Дидоне на верхах - ощущение такое, будто она не слишком понимает суть происходящего и обреченное принятие Дидоной своей участи. Зато Крейслера Барнабаш с Кочишем прямо-таки урезали (как потом и Шостаковича) - тоже забавно: сразу понятно, чем отличается лабух от музыканта (Крейслера очень часто играют в ресторанах). А тут он вдруг наполнился смыслами. В общем, завтра опять пойду:)

Эх, хороша была вчера "Любовь к трем апельсинам". Как я люблю эту оперу - и за обилие ироничных кивков в разные музыкальные стороны, и за лапидарность, но при этом умение очень четко обрисовать характеры, и за дельартовость. Вдруг финал показался зловещим. Была пара мест, где пробрало совсем, как бывает, когда уж очень с музыкой хорошо - такие мелкие покалывания в голове. За окном опять дождь. Летом болеть противно. Предложения должны быть короткими.

"Братья мои в Господе, возлюбите клубнику без сливок и не будьте дураками." "В идеальном переводе фигурируют только венгерские слова, причем, ровно в том же порядке, что и в оригинале". Это просто пара цитат навскидку.

писатель или пирожное

Сегодня умер очень важный для меня человек. То есть для мировой словесности он, конечно, более важный. А уж для венгерской - практически оправдание и искупление ее. Но все равно он важный и для меня. Это благодаря его "Семнадцати лебедям" (который так и лежат переведенные мною, но не изданные, потому что всем кажется, будто никто это читать не будет - слишком сложно, много непонятных аллюзий, суки) и безумной Лили Чоконаи двадцать лет назад, когда после окончания университета никакой работы для филолога-хунгариста не было, я осталась с венгерским языком. Просто переводила в стол его роман на протяжении нескольких лет, чтобы не забыть язык. Потому что затейливей - на тот момент - ничего в венгерской литературе не знала, и мне по неопытности казалось, что начинать надо с самого сложного, и самый сложный текст и есть самый сложный текст для перевода. Потом, в процессе перевода уже другой его книжки, я познакомилась с ним самим и словно окунулась в какую-то печальную прелесть. И этот дом его в районе Римских купален, и мягкий голос, и невозможная доброжелательность, и терпеливые ответы на мои, наверное, дурацкие вопросы. И невозможно добрый юмор с теми, кто казался ему "своим", и убийственная ирония по отношению к непонятливым "чужим". И едкость. И безжалостность. И шок от "Исправленного издания" - многие тогда его упрекали, мол, это просчитанный ход, а я все равно считаю: мало текстов честнее и страшнее. И бесконечная учтивость, и этот уже тамошний, нездешний голос, услышанный мною в прошлом ноябре, когда я почти не узнала его при встрече с этой головой-одуванчиком после химиотерапии - после той-то шевелюры. И поразившие меня аккуратные небольшие руки. А про тексты что говорить. Глупо писать что-то про его тексты. Надо их читать. А еще - он один из двух людей в моей жизни, чья любовь к футболу никак не влияет на мое к этим людям отношение, а даже кажется милой.

Голова накануне болела так, что ночью мне приснилось, будто ее у меня отрезали, причем, не только у меня, а у целой группы путешествующих, и сделала это небольшого размера колдунья, неуловимо напоминающая Cold Genius в "Короле Артуре". Потом головы нам всем как-то пришили, и мы бродили на вечеринке у этой колдуньи с кокетливыми нашейными украшениями, прикрывающими шрам.

Упреждая возможные упреки пространства оговорюсь: я про собственное тело без иллюзий, бабушка-балерина с прямой спиной и качественными ногами до смерти и мама модельного размера до 65 лет мне и так служат укором. Но бывая изредка на модных показах и случайно натыкаясь на видео с них в интернете, я испытываю напряженное неприятие искусственно худых девушек - мое эстетическое страдает. Вот страдает и все. Есть какая-то грань, за которую каждой конкретной человеческой особи уходить не стоит (причем, в обе стороны). Точно так же в растолстевшем знакомом иногда с тоской пытаешься разглядеть звонкого юношу, ну, или хотя бы статного мужчину. Мне, например, для полного счастья надо минус 4-5 кг. себя нынешней - это тот вес, в котором я себя чувствую идеально. Меньше - тоже уже не очень комфортно, как бы это и не я тогда.

Переживаю некоторый шок: дала А. кусочек своей работы - перевести немножко на английский. С ужасом понимаю, что сама бы лучше не сделала. Зачем ему это досталось? Ведь по всем прогнозам, приносить какой-то доход в ближайшем будущем будет совсем другое.

Разбирая старые записки нашла несколько чудесных с одного из переводческих конгрессов: история про французскую переводчицу, которая без подготовки пришла переводить круглый стол с Сорокиным и Прилепиным и перевела название сорокинского романа "Путь Бро" как "Путин и Бро". + про чудные "Переводы с русского" Сергея Завьялова, которые в свое время как-то пропустила Особенно понравился Державин: После сердечного приступа; страх смерти на время отступает. поток времени медленный и неостановимый размывает меня и вместе со мною в нем растворяется память о языке моего народа его богах его героях каков будет этот остаток при впадении в океан вечности? записи приезжих фольклористов истлевающие в библиотеках книги пентатонный звукоряд разрывающих душу песен?

Переводимый нынче текст прямо-таки заставляет меня попытаться зафиксировать особенности собственного восприятия (речь в тексте о специфике восприятия визуального языка людьми лого и образоцентричными. В силу чрезмерно интенсивной работы переводчиком (особенно устным) у меня за последние годы сознание, конечно, дико фрагментировалось. Необходимость периодически создавать собственные тексты только и держит за землю, но держаться все сложнее. Человек, воспринимающий образами, не обременен потребностью все все время транспонировать в вербальную плоскость. Один знакомый скульптор признавался, что испытывает сильное напряжение, когда приходится читать, и прочитанное действует на него иногда невыносимо. Высвободить сознание, чтобы реакцией на увиденное были не слова, а, скажем, музыка или цветовое пятно (или, как у меня бывает иногда - физическая реакция), - вот достойная цель. С другой стороны, куда слова девать. Они же местами такие прекрасные, хоть и дробят ощущения на слишком мелкие детали.

Поневоле начнешь обобщать. Страдания москвичей, измученных уже "благоустройством" перекликаются со страданиями жителей Будапешта, чью городскую рощу власти тоже хотят "благоустроить". Общая мысль: оставьте все как есть, только пусть будет чисто. Но действия властей обусловлены иной логикой - логикой "освоения средств", поэтому реальные чаяния людей, живущих непосредственно в городской среде, никого не интересуют. Вообще.

не та река

Про речку и два раза. С перерывом в пару дней сходила на два концерта - на "СигурРос" (Стереолето на Елагином) в воскресенье и на "Аквариум" вчера. Насколько мощное, современное и в то же время архаичное по сути переживание дал первый концерт, настолько же странным было ощущение от второго. Ну, трогательно местами (совсем старые песни), актуальность десятилетней давности (те, что поновее), но в целом - накатанность у центрального персонажа (ощущение такое, будто слова эти для публики он повторяет даже во сне) и не всегда сыгранность у остальных музыкантов (особенно не удался запил под тех же исландцев - минут на пятнадцать, по моим ощущениям). В общем, перефразируя когда-то сказанное БГ на "Музыкальном ринге": "Не та река, не та вода, не то искусство."

Кто альтернативно одаренный - тот я. С другой стороны, теперь я знаю, что умею выпутаться из каких-то совершенно уж невозможных ситуаций. Делает ли меня это счастливой? Нет. Зато стало точно известно, что собственные проблемы вообще ничего не значат, только чужие (в конкретном случае - сообразные периоду проблемы А.) способны заставить меня пить, например, валерьянку каждый день - и не потому что я нервничаю, просто передается напряжение близкого организма. Это даже странно. Но А. молодец, если честно. Вчера наблюдали "оргию" зараженных поэтической бациллой недурных, наверное, в обычной жизни персонажей. Слова насчет "духовной сивухи", в которую с появлением возможности все везде печатать и декламировать превратилась поэзия, процитированные одним (хорошим, заметим) поэтом в беседе с другим (тоже хорошим) поэтом засверкали новыми красками + все происходило в снятом для проживания участников поэтического фестиваля феерическом помещении - квартире, устроенной под бордель с комнатами в "восточном", "помпейском" и пр. стилях (в будуаре, окрещенном нами "Алиса в стране чудес" из-за шахматного покрывала на кровати, стояло покрашенное "под старину" пианино с забитой намертво крышкой; в столовой - позолоченный бюст Аристотеля и нахмуренный Сократ, третьего грека не смогли идентифицировать). Любопытно было наблюдать, как сообщество с напряжением и в то же время явным пиететом обращалось с двумя настоящими поэтами, находившимися среди всех этих милых, но каких-то уж совсем потерянных людей.

В связи с переводимой параллельно всем этим синхронам книжкой (вчера, конечно, перебрала - после финансового конгресса надо было спать идти, а не переводить опять, но там архитектура, я не могла устоять) надо было пересмотреть несколько фильмов: "Людвига", "Седьмую печать" и "Караваджо". Хорошо.