Не хочу верить, но умерла очень близкая мне женщина, благодаря которой много чего в моей жизни произошло, и вообще. Еще одна венгерская могила. Мария Майер-Силади.

 Вчера был какой-то тяжелый разговор с одним небезразличным сердцу, но абсолютно лишенным представления о наличии у людей собственных чувств и эмоций другом. Зато сегодня купили билеты к друзьям, а это значит, что скоро увидим много давно не виданных друзей. Испытала такой прилив адреналина, что вау! Прямо волна счастья - предчувствия встречи.

 Много думаю - смотрю на коллег (особенно молодых, ну, или чуть моложе), которые переводят там вот это все - я про истории, типа культурного форума (и еще как бы иронично выкладывают в строиз "перевожу бесогона"). А у меня был момент в этом июне на экономическом форуме, когда я реально не могла физически переводить дрянь, выходящую изо рта у женщины на трибуне. Я просто зависла - и все. Вот не могу это произносить. Не помогает уже даже старый трюк "Я - переводчик в суде и сейчас перевожу показания обвиняемого". Не помогает. И это я теряю деньги и presence, а не они. Есть в этом какая-то нехорошесть и несправедливость. Штож, пойду дальше переводить свою бешеную красавицу из XVIII века. Про псевдохлыщей беспринципных вообще молчу.

 Вчера был день умилений: девушка Александра, с которой я впервые увиделась, сказала мне: "Your son is like a breath of fesh air for me." Мое скептическое материнское сердце (утробно хохочет) на мгновение превратилось в тряпочку. И как он ей кричит, разговаривая со мной по телефону, "Abort the Carbonara, we're eating out with Mom!" Ah, sweet, sweet.

Снился опять чисто психологический сон: я должна спеть небольшой концерт из коротких вокальных пьес (среди них есть какая-то французская, где последние слова "А секса сегодня не будет":)), пара песен Бартока, какие-то современные немцы, песенка Лабырича из его цикла на стихи Георгия Иванова), но петь надо на очень странной сцене - я спускаюсь с очень высоких ступеней в узкой бархатной юбке и на высоких каблуках, но эти ступени покрыты снегом и льдом, на ступенях остается небольшой хор-сопровождение (в нем есть известные певцы, которые желают мне удачи), но мне-то надо к оркестру, а для этого придется пройти по дико скользкой и, как оказывается в процессе, бесконечно длинной сцене. В какой-то момент я понимаю, что на этих каблуках до конца не дойду, просто сажусь и вижу, что этот лед весь какой-то обоссанный, словно тут выгуливали стаю собак. Ко мне на помощь идет звукорежиссер Леонид (я с ним много работала в реальной жизни как синхронист, он умер несколько лет назад), у него тоже собачка небольшая на поводке. Я просто нахожу место почище и сажусь - черт с ним, с просцениумом, буду петь отсюда. Тут и объяснять ничего не надо - все в сне прозрачно и понятно. Ох.

 С одной стороны все не могу отделаться от нескольких шокировавших меня поступков, точнее, серии поступков людей, как бы бывших мне довольно близкими знакомыми, если не друзьями (друзей у меня все-таки не так много). Вот это изображение себя жертвой режима, откровенным бенефициаром которого ты был, а потом получение через это некоторых - в наши дни важных - преференций уже в новом, но не менее бессовестном мире, вызывает у меня брезгливость, отвращение и, сорри, желание больно укусить. Не менее неприятным стало сообщение о публичном диалоге прежде не совсем (хотя постепенно все более) чуждого мне человека с персонажем явно не вполне здоровым психически, но крайне отвратительным в социально-культурном и вредным в историческом смысле. Вообще люди, не бывающие "внутри", уже, кажется, ничего не смыслят в том, что тут происходит на самом деле. Да и те, кто "внутри" не всегда смыслят. А с другой стороны, все умирают. Вот умер Ипполитов - человек крайне мизантропический и высокомерный, но написавший ряд эмоционально тронувших меня текстов. И теперь уже не очень и важно мое к нему отношение как к персонажу со странным красным лицом, идущему по Невскому и не отвечающему на приветствие, а важна в целом печаль. И хочется книжку про Пиранези раскрыть снова. 

Сегодня снилась пара черно-белых фильмов. Один даже запомнился. Начинается все как некая странная игра в закрытом помещении: две дамы в возрасте, один юноша и одна женщина лет тридцати с ребенком вступают в игру по неведомым правилам - что-то друг другу кидают из одного конца большой комнаты в другой, при этом все сидят на полу. После в кадре видим, что комната эта находится за дверью, а снаружи прием или вечеринка, где много людей в характерном шестидесятническом виде - прически, одежда. Кто-то из гостей распахивает двери в ту странную комнату, и взглядам предстает полный раздрай - все разбросано, поломано. А тела всех четырех взрослых игроков лежат в разных позах (ребенок куда-то исчез) - и не понять, мертвы они или просто легли в нелепых позах на полу.

 Александру, конечно, снятся отличные сны. "Мы там все собрались в каком то загородном доме среди руин, непонятно где, и у нас там прямо на участке были куски колонн, была Ика, которая почему то пила чай с Аней, которая у нас снимала квартиру. И Вика была, и они обе открывали огромные деревянные ящики которые мне кто-то прислал в подарок. А внутри оказался хор из лысых феминисток, которые пели что то на французском."

В параллельном мире люди натурально теряют берега - причем, во всех возможных лагерях. Текущие войны воистину лишили даже неплохих, как казалось, людей остатков разума. Подробности даже сюда писать не хочу, но некоторые "коллаборации" даже меня способны шокировать.

 Сегодня снился чисто психологический сон: я сижу на высоком этаже офисного небоскреба на берегу гигантского озера или моря, или какой-то очень большой реки и вижу из окна, как внизу начинается наводнение, вода захлестывает набережную. Я понимаю, что не смогу успеть на какое-то следующее мероприятие, где должна быть, звоню, сообщаю, что меня задерживает наводнение. Серые волны набегают на берег. Через некоторое (непродолжительное) время здание (а оно построено как-то хитро, похоже в разрезе на овал с заостренными концами) поворачивается, и все, кто внутри могут выйти на сухую улицу. Я тоже выхожу, а тут уже появилось солнце, и я звоню Вове, что наводнение закончилось, а я скоро вернусь.