Судя по тому, что пишут коллеги по PQ, штормит не только меня... Откровенно говоря, очень волнуюсь. Успокаивает присутствие рядом А.

парадокс, однако

Каждое лето задаем себе один и тот же вопрос: отчего никто и никогда не зовет нас в гости к себе на дачу. Люди мы "непоместные", легкие на подъем. Помню, в детстве это было очень весело: поехать к подруге на дачу. Домой-то зовут единицы и летом, и зимой. М.б. что-то не так в консерватории? Но в гости к нам народ ходит, нормально, и мы рады всех видеть (некоторых, правда, стало очень трудно вытащить хоть домой, хоть просто повидаться). Неужто все собираются жить вечно или только воспоминаниями о встречах?

Возраст вообще не добавляет ничего - ни ума, ни опыта. Каждый раз - как в первый раз. Новое знание о старой печали, только детальки, детальки. Знаю, что в изоляторе надо проходить через железные двери, так, что не откроют следующую, пока не закрылась предыдущая. Но этот лязг. Сегодня лязгнуло, и я непроизвольно вздрогнула. Хотя, казалось бы. И эта вылизанная территория с кустиками сирени и непрерывным лаем собак. Следственные комнаты отремонтировали, теперь они не в подвале, а в комнате, где распределяют помещения и досматривают сумочки (и этот кармашек откройте, блокнотик пролистайте), висят картинка с собачками и вышитые бисером (да-да, бисером) бабочки. И молодые "следаки", которые уже все как старые. И люди эти рядом с изолятором... пакеты-коробочки. и страшная полуулыбка цыганской девочки, которая хоть и "проблемами когнитивного восприятия", но фишку сечет.

Чем больше читаю источников, тем больше убеждаюсь: многие историки гонят дикую чушь, уж лучше честно признать, что пытаешься подмоделировать прошлое под свои неграмотные идеи, чем выдавать плохие переводы переводов за подтверждение сомнительных предположений.
Напр. такая сентенция:
"На успехи австрийского оружия у Кустоцы и в Милане «король вальса» Иоганн Штраус
отозвался «маршем Радецкого», а классик австрийской поэзии Франц Грильпарцер — стихотворением, в котором, обращаясь к престарелому фельдмаршалу, говорил: «Счастья тебе, мой полководец! Австрия в твоем лагере!» (даже ссылку давать не хочется).
На самом деле, стихотворение выглядит так:
Glück auf, mein Feldherr, führe den Streich!
Nicht bloss um des Ruhmes Schimmer,
In Deinem Lager ist Österreich,
Wir andern sind einzelne Trümmer.
И "осколки", между прочим, это Грильпарцер о себе.
вот и Яси пишет: "Читатели не заметили, что восторженная ода поэта была, на самом деле, не победными фанфарами, а эпитафией австрийскому государству, ведь он с пророческой силой подчеркнул фатальную закономерность: войско Монархии и ее народы сражались за разные идеи, а единство империи было уже только военным и не совпадало с противоречивыми целями народов. Призрак распада Монархии уже маячил над головами современников." Ох

Учитывая общую монотонность летней работы над книгой о развале Австро-Венгрии, самым смешным событием вчерашнего дня стал упоительный диалог двух м-м-м людей о перспективах русских женщин, о современном состоянии которых Лепорку и Васильеву, мягко говоря, мало что известно. Смеялись до колик. У меня был даже позыв позвонить Лепорку:) - но увижу, обязательно скажу...

Разговор по телефону с А. (уехал в летний лагерь).
- Мама, здесь в еде мухи!
- Вкусные?
- Нет (с обидой).
Третий день смотрели фильм с Лунгиной. Усиленно думали.
На прошлой неделе оказалась рядом с домом Е.П. Как сон: нарциссы, кофе в гостиной, шкаф с книгами. Я даже не уверена, что точно помню содержание наших разговоров, но ощущение не перебить ничем.
Очень понравилась опера Шумана про Женевьеву Брабантскую - в смысле, сама опера, надо бы найти послушать во "взрослом исполнении".
Очередной кризис самоидентификации.

Пока от Италии остались только монах, всплескивающий ручками на фреске Джотто в Санта Кроче, Чертоза ди Кальчи с Богоматерью, шагающей по облакам, А., скачущий по горной поляне в экстазе и предвкушении невероятной лазаньи, и серенада про месяц апрель в болонской опере + там же нереальное по мощи место - Санто Стефано. Да, еще отличная фраза А. на узкой улице Генуи при проходе мимо торговцев: "Мама, они на меня смотрят как на еду".