Сегодняшний сон, точнее, фрагмент его: приемная мать некоего мальчика, бойфренда, кажется, одной из девочек, тоже героинь сна - она как-то связана со мной, но как, не помню, внушает ему, на самом деле абсолютно трущобному ребенку, что он попал к ней из очень навороченной семьи и выращивает его как эдакого маленького лорда, и он в этом уверяется и вырастает утонченным и прекрасным. Немножко линия из "Даниэля Деронды", но тут еще colorblindness, потому что мальчик камбоджиец.

Еще мысль уколовшая вчера из-за очередной порции дневников и писем Достоевского: поразительное сходство писем к брату переписки с аналогичными просьбами денег между Винсентом и Тео. Те же манипулятивные техники, те же психозы, жалобы и умаление себя.

 Острое ощущение невозможности уже вернуться - не в физическом смысле, в этом-то я как раз не сомневаюсь, - но в остальных. Вчера друг прислал фотографию переехавших в другую (где он живет) страну людей. Одного из них я регулярно встречала в своем районе, и стало понятно, что, вероятно, больше случайно я его уже там не встречу - ни в магазине, ни просто на углу улицы. И не то, чтобы мы друзья, просто не противные друг другу люди в одном пространстве. Но того города, где мы жили в квартале друг от друга и ходили по одним улицам с большой вероятностью встречи, уже нет и не будет. Это не печально, просто факт.

 Одна моя бывшая подруга уехала нынче в Турцию (мягко говоря, большую страну с серьезной культурой - во всех смыслах) и называет в своих записках местных жителей "туземцами" (между прочим, претендует на статус человека "пишущего"). Пока не выбъем из себя эту гнусь колониальную, вряд ли имеем шансы.

 Сегодняшний сон - смесь из тревог и процедуралов, которые я смотрю для расслабления. Запомнилась одна абсолютно киношная сцена: женщина сидит на тахте в комнате, за ее спиной раскрытый щиток, заходи муж, что-то спрашивает, она отвечает, ответ ему явно не нравится, он звыходит, следующий кадр: в щиток из двери летит какой-то предмет, закрывая его, кадр - закрытый щиток, камера вниз - на тахте уже никого нет, камера на дверь - там стоит муж с пистолетом, но опускает пистолет, поняв, что жена исчезла. Следующий кадр: мы видим, как он перекрывает ей все пути ухода. Так до конца сна и не поняла, куда девалась женщина, но убийство не произошло.

коробочка с прахом

 - У меня еще один вопрос к вам есть: как у вас тут хоронят? Вот если я умру, меня как будут хоронить? Я слышал, в Испании, в Барселоне, например, все бесхозные трупы, иностранцев тех же - собирают за две-три недели и хоронят в общих могилах. А у вас в Венгрии кто оплачивает похороны? А то ведь мы начнем умирать. Я же инженер - помню проектировал одну теплоэлектростанцию, там много народу должно было приехать работать. Так мы пытались договориться с администрацией города, чтобы выделили дополнительное место на кладбище. Не удалось договориться. А тут столько народу приехало.

- У нас из бюджета органов местного самоуправления такие похороны обычно оплачивают. Чаще кремируют.

- То есть, жена получит капсулу с прахом. Ну, коробочку. 

(Серьезное депрессивное состояние, второй час сеанса)

 Сегодня во сне сдавала какой-то сложный экзамен. Было три вопроса: первый какой-то искусствоведческий, второй - про слово, начинающееся с "дис-", типа "диссоциации" или нечто подобное. Am not in the best place right now.

 Вчера - психиатрическое освидетельствование. По понятным причинам подробности нельзя. Но впечатлила работа психиатра, которая по едва заметным - в первом приближении - признакам не просто выявила острое стрессовое расстройство, но и вскрыла закономерности, вообще никакого прямого отношения к военной ситуации не имеющие: от насилия в детстве до комплекса жертвы во взрослом состоянии. Три часа, три, блин, часа. А потом я сходила на хорошую встречу, поболтала с большим количеством друзей и знакомых и пришла домой... чтобы обнаружить в телефоне крик о помощи от беженок из Одессы и Донецка, которых избили цыгане (тоже как бы беженцы) в одном из городов. Звонила юристам, вроде, вызвали полицию, сегодня туда едет специалист по уголовным делам. Так и живем.

Но хоть тому мужчине в Татабане с увезенной матерью удалось немного помочь - выписали лекарства, к нему приедет психиатр.

 Некоторые коллеги/БП чтой-то совсем охренели - сегодня мне пришло предложение переводить пропагандистский текст с цитатами из, прости господи, Кадырова. Неужели я реально произвожу такое впечатление???

 Скоро вообще ни на кого из публичного пространства смотреть не смогу: вот приличная (как бы) актриса сейчас проникновенно читает текст журналистки (к последней у меня как раз вопросов нет), НО годами эта актриса играла в чудовищных агитках, в том числе и таких, где последовательно и намеренно проводилась мысль о ничтожности украинской государственности. И эта актриса ни разу нигде публично не отрефлексировала этот факт.

У меня есть один дурацкий вопрос "городу и миру": что теперь, мне все время надо будет смотреть на человеческие страдания? каждый раз сравнивать безысходность тех, кто все потерял или видел такое, что уже теперь никогда не вернется оттуда (как та женщина из Николаева с бесцветными глазами и обессиленным "дякую", одинокий мужчина-инвалид, украинская женщина с русским мужем и гигантским котом), или тех, кто понадеялся на лучшее, а получил то, что получил (это уже совсем другая история, вообще не про Россию и Украину, хотя и про Украину тоже - сотни и сотни немилых никому в этом недобром пространстве закарпатских цыган, цыганские дети, которым все отказали в детстве, другой мир рядом с как бы "нашим" миром, не желающим увидеть существование другой жизни, просто другой, с другим внутренним смыслом, а ведь детей этих надо просто очень любить и учить в школе - но тоже с великой любовью, а не на отъебись), со своим отчаянием? Do you want a short version or a long version? И уже сама начинаешь верить в упрощенный вариант, имеющий примерно такое же отношение к реальности, как смешной слон на средневековой миниатюре к настоящему слону. 

Ни читать ничего не могу, ни смотреть.

Сходила на спектакль совсем молодых актеров (ими же и написанный в пандемию) "Громко шагаю и отзывается Октогон"  - бедные дети, милые, бедные дети.

А теперь еще думаю - "не милых никому" или "немилых никому" (правило-то известное, но мне лучше звучит/выглядит "немилых никому", это я теряю или меня теряет).

Чудовищное общежитие аграрного университета в Гёдэллэ, набитое несчастными женщинами и детьми (а еще накачанными наркотиками подростками и взрослыми разной этничности).

 Эмоциональные реакции то поддаются профконтролю, то нет. Получилось найти психиатра для того мужчины, у которого мать 86-ти лет забрали российские войска, а он застрял в Венгрии (отдыхал в Египте с женой - этот самолет из Египта вообще отдельный сюжет, продолжаю встречать тех, кто на нем прилетел в Венгрию), получила письмо от выдающейся женщины- венгерского психиатра Лиллы Харди со словами "ты молодец" и разревелась. А ведь мне сейчас прямо на работу опять - с юристами, едем по комитату Пешт...

 Есть ощущение, что дикое напряжение, в котором пришлось прожить последние три месяца kicks in с пугающей последовательностью: очень трудно сосредотачиваться на письменных работах, просто ад какой-то. Постоянная необходимость выполнять вообще все социальные функции (В. и так-то не активист, а тут еще я единственный полноценный язык, нестабильне, мягко говоря, состояние А.), зыбкость всего, неразличимость будущего вообще никакая, невозможность полноценно функционировать в поле жизни утомили. Кому-то может показаться, что у меня жемчуг мелкий, но, ей-богу, отсутствие возможности открыть счет в банке нормально и карточкой пользоваться, отрезанность от каких-то важных для меня людей и даже предметов - и это не березки идиотские, и не гречневая каша, - меня натурально истощили. Вынужденная пауза жизни, которую никто никогда тебе не вернет. 

Интересно, с чем это связано, но есть два, возможно, три типа мужчин (физиогномически и конституционно:), которые вызывают у меня какое-то животное отторжение. И ведь они бывают неглупы, но отвратительны мне все равно. Вот сейчас испытываю прямо дикое отвращение к двум, нет, трем представителям двух из этих типов. При этом идейно даже примерно в одном с ними пространстве, но преодолеть это чувство безотчетной неприязни не могу. У психологов, что ли, спросить, с которыми работаю?

 Ничего не писала неделю - не могла. Как бы отходила, но как (и, главное, куда) отойдешь. А. в тяжелом состоянии, конечно. Очень надеюсь, что он хоть как-то сможет все написать, но вообще-то ему нужна помощь посерьезнее маминой и папиной заботы и душеспасительных бесед. В. тоже уже временами срывается (как во время поездки в Дёр), не выдерживает. А я что? Опять поехала с психиатрами работать - девушка-подросток с ПТСР (три часа терапевт с ней и ее мамой беседовала): бомбежки, день рождения в подвале, гостиница в Закарпатье, пожар (без бомбежек уже, просто как "довесок"), состояиия "смеяться/плакать/волосы на себе рвать"... Еще женщина с ПТСР, еще два часа работы. Когда это все переводишь-пропускаешь через себя - нереально плющит, конечно.

Вчера говорила с КМ - друг мой умирает. Ночью приснилась его смерть: что он умер, и все его многочисленные коллеги и друзья пришли к нему домой, мы все толпимся в доме, рассказываем друг другу, как мы его знали. Проснулась в слезах.

О пользе информации

 Один персонаж в беседе с другим персонажем намедни высказал мысль о том, что Венгрию надо лишить государственности и присоединить к Австрии, чтобы снова была Австро-Венгрия. Персонаж - идиот, конечно. А его визави - чей бизнес теснейшим образом связан с нынешним главой дома Габсбургов - отреагировал на эту мысль довольно напряженно. Забавно было наблюдать эту глубинную канву беседы, которая на поверхности была совершенно понятной и о другом.

 Давно не было бесед с попутчиками - но вот одна, вчерашняя. Еду на перекладных из Печа (опять чинят пути). В автобусе ко мне подсаживается пожилой мужчина - сразу я воротничок не увидела, сбоку не видно. Явно хочет пообщаться - я отвечаю коротко, очень хочу спать, да и перспектива дороги-серпантина меня не прельщает, в рейсе днем раньше меня реально укачало. "Возраст-возраст, вот, сердце-то у меня уже один раз перезапустилось, - делали операцию, что-то напутали с лекарствами, побывал в медицинской коме. - Утром ехал со старшеклассниками, вспоминал свой выпускной в 1962-ом году. Вообще-то я инженер-атомщик, работа с данными, но это было давно." Успевает рассказать, что работал на Пакше (про аварию - годов семидесятых, что ли, тоже рассказывает), потом работал, судя по всему, на обработке разных данных в госслужбах, потом поступил на отделение теологии, стал священником. Окормлял венгерские тюрьмы. "Самое серьезное послушание с моей стороны было заставить сидельцев играть в шахматы. - И кто выигрывал? - Ну, цыгане проигрывать не любят." "Качественнее всего обращаются к богу те, кому долго сидеть. Те, что на небольшие сроки, ждут выхода и не думают о серьезном, у них есть надежда. А когда у тебя четыре стены, поневоле задумаешься." Потом заговорил о тех, с кем общается сейчас - "Самое страшное  - жалость к себе или злость на себя. Оба чувства могут привести к самоубийству. Расскажу вам страшную историю: пришла ко мне женщина, за пятьдесят, природа уже ей родить не позволяет, а детей хочется, ей пересадили яйцеклетку, донорскую сперму дали, она забеременела, а ребенок за пару недель до рождения умер." Прощупывает мое отношение к аборту, вбрасывает фразы про то, с какого момента считается человеческая жизнь, я ему говорю, что в некоторых культурах - с момента зачатия, но это ничего не значит, а запреты ведут к смертям женщин, а не к росту населения." Из последующих рассказов выяснилось, что он любит гонять по трассе, в молодости активно запнимался гандболом, склонен к сутяжничеству. Персонаж, в общем. В поезде сидел уже через ряд от меня и ездил по ушам студентке с отделения биоэтики Печского универстита (можно представить, как он ее заманал), но я уже дремала.

 Снился трамвай - старый, похожий немного и на поезд, - в который я никак не могла сесть: к остановке подходил трамвай, я пыталась открыть заевшие двери, но безуспешно, он уезжал, я ждала следующего. Четкая проекция происходящего в реальности.

Еще приснился хороший друг (он сейчас тяжело болеет и страдает) - мы были с ним в театре и говорили о том, что он - человек стихии воды (тут тоже все понятно откуда).

Из поездок: в доме престарелых группа беженцев 70-90+ лет, сидели под бомбежками в подвале, поэтому вещи у всех только зимние. Семидесятилетняя женщина (очень похожа на мою маму), интеллигентная и невероятно милая, вывезла свою 96-тилетнюю мать. У последней явный посттравматический синдром, ночью кричит, ощупывает себя. Это ее третья война...

 Звонила маме. Мама плачет: говорила с одной из своих бывших учениц, та поддерживает войну, мама обозначила свою позицию, получила в ответ "Вы - предательница, и дочь ваша (то есть, я:) - тоже предательница". Другая ее бывшая ученица стала завучем по воспитательной работе, слушает Симонян. Давняя коллега мамина, еще по дому пионеров на Гражданской, сообщила маме, что "нас все ненавидят - вот как хорошо, что мы теперь с ними воюем." 

Бедная, бедная мама.