У меня есть один дурацкий вопрос "городу и миру": что теперь, мне все время надо будет смотреть на человеческие страдания? каждый раз сравнивать безысходность тех, кто все потерял или видел такое, что уже теперь никогда не вернется оттуда (как та женщина из Николаева с бесцветными глазами и обессиленным "дякую", одинокий мужчина-инвалид, украинская женщина с русским мужем и гигантским котом), или тех, кто понадеялся на лучшее, а получил то, что получил (это уже совсем другая история, вообще не про Россию и Украину, хотя и про Украину тоже - сотни и сотни немилых никому в этом недобром пространстве закарпатских цыган, цыганские дети, которым все отказали в детстве, другой мир рядом с как бы "нашим" миром, не желающим увидеть существование другой жизни, просто другой, с другим внутренним смыслом, а ведь детей этих надо просто очень любить и учить в школе - но тоже с великой любовью, а не на отъебись), со своим отчаянием? Do you want a short version or a long version? И уже сама начинаешь верить в упрощенный вариант, имеющий примерно такое же отношение к реальности, как смешной слон на средневековой миниатюре к настоящему слону. 

Ни читать ничего не могу, ни смотреть.

Сходила на спектакль совсем молодых актеров (ими же и написанный в пандемию) "Громко шагаю и отзывается Октогон"  - бедные дети, милые, бедные дети.

А теперь еще думаю - "не милых никому" или "немилых никому" (правило-то известное, но мне лучше звучит/выглядит "немилых никому", это я теряю или меня теряет).

Чудовищное общежитие аграрного университета в Гёдэллэ, набитое несчастными женщинами и детьми (а еще накачанными наркотиками подростками и взрослыми разной этничности).