Опять чреда смертей. Тяжело "зашла" смерть давней подруги - еще по работе в школе в середине девяностых. Ира была потрясающе хорошей учительницей русского и литературы, педагогом от природы, честная, увлеченная, методически отточенная. Последние лет 10-15 работала исключительно дома репетитором (благодаря ей, в частности, и мой собственный сын сдал ЕГЭ по русскому). Обладала даром общения с котами и кошками на другом, не всем доступном уровне. А новосоветская школа ее отторгла (она очень неприятно ушла из школы - были и доносы учеников-сволочей, и неприятие коллег). И то, что она умерла в 55 от сердечной недостаточности - не доучив, не дозаботившись, так и не обретя свое рабочее пространство, не приложив все богатство, - прямая вина времени. 

Вторая смерть - отец (бывшей? не очень понятно) девушки сына - тоже трагическая история. Умер в одиночестве, 50 лет. Жесткие родители (австралийцы в ЮАР), спорт, гонка, странная работа, жестокость по отношению к жене и детям (жена в какой-то момент натурально от него сбежала), агрессия, попытки в последние годы сблизиться с дочерью и ненависть с ее стороны (пока она не может ни простить, ни отпустить).

Ох

 Сегодня приснился совершенно жуткий и пугающе натуралистический сон - то есть, я проснулась с леденящим душу чувством, что надо ехать на эту работу (которая была во сне).  Как будто бы я с рабочей голодухи поступила на работу в некий вуз, вроде, тех, что наплодились в девяностые, но в сегодняшних условиях. И там какая-то чудовищная система: все надо фиксировать, какие-то дикие планы занятий, что-то очень тягостное, мне искренне противное есть во всей этой работе, я мучительно не хочу идти на нее. Прямо тяжесть ощущаю физическую.  При том, что непосредственно перед работой я в том же сне провожу какую-то онлайн-встречу с молодыми венгерскими и русскими актерами, и это ужасно интересно и увлекательно (один из венгерских актеров похож на поднакаченного молодого Латиновича), все такие молодые, бодрые, интересные, и я с огромным удовольствием с ними беседую. А потом открываю какое-то письмо с работы и ухаю в кошмар. (В реальности только что приехала с интересной в человеческом смысле работы, ждут интереснейшие же дела, фильмы, книги, устный перевод - и тут вдруг этот страх перед вынужденной мучительной работой-рабством).

 По работе получила текст инструкции, составленной одним человеком, которого я знала (оговорюсь сразу, я с ним была в нейтрально-нормальных отношениях, даже профессионально дружеских, я бы сказала), и который был крайне неприятен в общении, хотя невероятно способен и наделен всяческими талантами. Но вот читаю текст - высокомерный, местами просто оскорбительный к тем, к кому эти инструкции обращены. И слышу его голос (человек этот умер трагически, но закономерно), и мне дико неприятно.

 Искренне сочувствую своим студенткам и жалею их. Каждая первая дипломница нынче мучается преддепрессивным состоянием, с трудом заставляет себя что-либо делать (и это я без намека на иронию - им натурально плохо). Каждая консультация - разговор-утешение. Все чувствуют себя совершенно одинокими и морально покинутыми.

 На случай, если кто-то вдруг сомневался, что я злопамятная. В середине девяностых у нас была довольно плотная дружеская компания - в основном университетские друзья. Такая дружеская дружба, когда общаешься очень часто, почти все еще без детей, даже и без семей многие, кто-то с более-менее постоянными подругами/бойфрендами, а кто-то в поиске (у одного из друзей, например, было подряд две девушки по имени Оля Иванова), но ядро все равно одно. И вот был один из друзей, у которого мы довольно часто собирались - он жил на Пушкинской (удобно), в большой квартире, а комната его располагалась прямо у входной двери, так что родителям (он жил с мамой, отчимом и, если правильно помню, с матерью отчима) наши набеги не очень мешали. Мама с отчимом были (и есть, думаю) люди православнутые, мама - отдельный сюжет, когда мы с поженились, она нам звонила и предъявляла, что мы живем во грехе, так как не венчались - ее сын тогда часто стал приходить к нам и неконтролируемо выпивать (анамнез у мамы и биологического отца нашего друга был еще тот). Но вернусь на Пушкинскую. Как-то мы пришли в гости, и я купила (на свои! я с восьмого класса работала, у меня были деньги на жизнь, даже и нормальные вполне) бутылку коньяка. Мы сидел в комнате друга, выпивали, смеялись, слушали, как во дворе какая-то пьяная женщина препирается со своим пьяным мужчиной в стиле "Коля-Зина", внезапно в комнату ворвался отчим друга, подошел к столу, молча взял бутылку коньяка (нормального, кстати, не пойла из ларька) и выкинул в окно. Меня это жутко оскорбило, друг ни слова не сказал, помню до сих пор. Друг уже давно не друг (хотя успел даже побыть крестным нашего сына), пару раз женился-развелся, стал абсолютным человеком системы, занимает посты, православен.

 Было много странных снов, но не записала, возможно, зря, были интересные. Например, был сон с внезапной необходимостью параллельно вдруг переводить много книг - внутри сна я испытываю дикую фрустрацию, когда выясняется, что мне не две книжки надо переводить, как в реальности, а прямо много сразу. Сегодня был сон про то как меня заманили в театр (опера?) на премьеру, но путь с галерки вниз оказывается каким-то лабиринтом испытаний, как в компьютерной игре. Испытания опасные - подробностей не помню, только ощущения. Помню только, что в итоге покрасила в яркие цвета несколько дверей в коридорах и на галереях, прыгала куда-то, убегала от кого-то, но выбраться выбралась в конце концов.

"... А потом были именины у Габи, и был такой торт, карамельный - сверху карамель, - женщина вздыхает и продолжает, - на Пасху на работе нам всем подарили, конечно, дома? И дома, да, был еще торт с яблоками, такое пралине по низу, очень вкусный. Детям всем яйцв шоколадные. Не знаю, штук сто, наверное, по всему дома попрятали. А тортики - тортики-то почти каждый день."