Хотела все по-другому, а теперь надо записать как-то свои ощущения, но чтобы не сопливо. Приехала в Будапешт поработать (есть масса дел, встреч и т.д.), самолет ранний - вещи кинула, можно еще целый день занять. Люблю первый день: еще никому не написала, не позвонила, словно бы я уже не в Петербурге, но еще и не в Будапеште. Спустилась в метро, села в поезд и... вместо того, чтобы ехать, куда планировала, зачем-то вышла на Лайоша Кошшута. Точнее даже не сама вышла, а меня вытолкнуло. Когда поднялась, поняла, что иду в тот ресторанчик, где мы с Кати всегда обедали, когда я приезжала. Вот просто всегда (за исключением пары раз, в том числе, последней нашей встречи в марте). Иду туда мимо американского посольства и уже понимаю, что я там сейчас пообедаю и, видимо, пореву. Захожу. Официант - мы его каждый раз видели - привычно спрашивает: вы одна? И тут я как-то глупо не выдержала и сказала, что теперь уже одна, потому что профессор Сёке никогда теперь не придет. Он, конечно, ее помнил, но не знал, что она умерла. Села, поела. За кофе расплакалась опять довольно глупо и совершенно непроизвольно. Потому что нельзя же просто так сидеть там, где много говорили, где Кати рассказывала про свою первую стажировку в Одессе и про учебу в Ленинграде, где мы много говорили про внутреннее кино - вот оно тебе внутреннее кино. После обеда - как мы часто последнее время ходили - дошла до "Истерии", съела мороженого. Думала, как много шло от Кати любви, и как ушедшие - можно назову их "подруги"? хотя не лучшее слово, наверное, не знаю - забирают с собой только с ними одними возможные темы для разговора. И книжки вот не привезла уже ей на этот раз. Такой мир ушел.