В продолжение предыдущей записи: оглядываясь немного назад, понимаю, каким чудовищным местом была эта вторая гимназия. И какое счастье, что Сашу оттуда выперли. Ни разу еще не прошла мимо этого здания (а хожу я мимо него, как можно догадаться, очень часто) без смутного желания разбить окно, или сделать неприличный жест в сторону, например, психолога, работающего в этой школе. Или завуча. Вряд ли я забуду, как нам в почту (лично постеснялись?) в день смерти моего папы, т.е. 25 мая, в конце года, а не за полгода, как положено, пришло письмо о том, что наш сын должен будет "сменить образовательный маршрут", и как я на девятый папин день пошла в эту отвратительную школу и выслушивала жалкие объяснения милой, но абсолютно бессовестной классной руководительницы о том, какие сложные отношения у Саши с учителями и как двое из них заявили: "Или он, или я". И потом, когда я напомнила о правовой стороне дела, уже завуч замельтешила и начала предлагать варианты, а мне уже так было плохо, что я сказала: "Не надо ему здесь оставаться, все равно вы до него доебетесь." Думаю, слишком мягко сказала. И как они потом позвонили в одну из школ, куда Саша пробовал устроиться и говорили, что у него неадекватные родители, да и сам мальчик того. Молчу уж про сумасшедших бабушек. Особенно про бабушку Даши Клеевой, которая вместе со школьным психологом советовала В. отвести сына в Институт мозга провериться. Хорошо, что меня тогда там не было, боюсь, сорвалась бы. И как потом Саша год не мог нормально ходить уже в новую школу - как его рвало по утрам при мысли, что вообще надо в школу идти, из-за чего он потерял год. Так что когда я смотрю теперь, как он радуется новым знаниям, как бежит на занятия и учит испанские скороговорки, а потом просит папу послушать, правильно ли у него получается читать текст на латыни, и уточняет у меня какие-то моменты про Якобсона, я тихо благодарю небо за то, что ему не сумели отбить этот орган.