Вот и пригодилась статья про лаудацию - не зря я столько их прочла для того, чтобы ее написать. Всю ночь писала надгробную речь папе, в итоге, получилось три страницы. Главное, завтра собраться с духом и прочитать нормально, без воды.
Я к смерти не очень сентиментально отношусь, скорее, научно. Но конкретного моего папу жалко ужасно. В смерти он был похож - как правильно сказала мама после посещения этих страшных Концов, где все и случилось, - на большого опухшего ребенка. При всех своих слабостях, папа был невозможно порядочен и правилен для этого мира. Ему здесь было трудно, таких теперь (да и всегда) делают немного. Мне с ним было хорошо, как мне кажется, мы друг друга недурно понимали - пусть многое в наших жизнях нам взаимно не нравилось. А две главные вещи, которые застряли в голове: это когда он массировал соски смешной собаке Найде (которую до этого полгода носил на улицу гулять на руках, потому что у нее были отморожены ноги, когда мы нашли ее на улице) - у нее после щенков были проблемы с выделением молока; и еще - когда он на своем шестидесятилетии расплакался, отвечая на мой дурацкий вопрос, какой момент в жизни был для него самым счастливым. Он тогда сказал, что самым счастливым был момент, когда мама прилетела к нему на Камчатку, и он стоял в аэропорту и смотрел, как она к нему идет...